— Ребята, помогите, довезите до базара! — буквально взмолилась она.

— А что случилось? — спросил я у неё, кивая на простреленный «мерседес».

— Чечены, скоты! — слегка истерично взвыла она. — Постреляли мальчиков!

— Ну садись давай, — кивнул я, указав на «Форанер». — По дороге расскажешь.

Она с готовностью кивнула и полезла на заднее сиденье. Я развернул машину, объехав издырявленный «Геленд» по кругу и слегка захватив канаву, и покатил обратно, постепенно разгоняясь.

— А что за чечены? — спросил я. — Много?

— Та откуда я знаю? — чуть даже возмутилась девка, причём её украинский акцент даже усилился. — Как давай стрелять, я еле сбежала. А мальчиков сразу убили.

— На чём были? — снова задал я вопрос. — На серебристой «Паджере»?

— Та откуда я знаю? На серебристой, верно, а «Паджера» оно или не «Паджера», я не в курсе.

— Так там один всего был, на «Паджере», — сказал я. — Он в одиночку напал, что ли?

— Это чего в одиночку? — как бы даже обиделась девка. — Его небось на выезде ждали. Не один.

Не знаю почему, но не поверил я ей сразу и категорически. Хотя бы потому, что чеченец не выглядел так, что собирается устроить на кого-то засаду. Выглядел он по-другому, как будто проблем у него выше головы и он их разгребать не успевает. А вот баба мерзкая какая-то… глаза такие ясные, ласковые, с такими только брехать без передышки. И в голосе что-то. Ладно, не моё это дело, пусть сами разбираются, лишь бы на нас никак не замкнулось.

Когда до моста осталось метров сто, из-за поворота дороги впереди показались сразу три машины — УАЗ без верха и следом за ним два джипаря помодней, все битком набитые людьми с оружием.

— Стойте, ребята! — закричала девка, и едва мы тормознули, как она выскочила наружу и замахала руками.

Маленькая колонна резко остановилась, из «уазика» выскочил здоровый парень с «Витязем» на груди, тот самый, которого я видел на рынке с этой девкой возле автобуса администрации.

— Валерик! Валерик! Ой, шо было! — заголосила девка на истеричной нотке, которой ещё минуту назад в её голосе не наблюдалось.

— Тихо! — злобно, но негромко рявкнул на неё здоровый. — Рассказывай, пацаны где?

— Ой, поубивали мальчиков! — ещё истеричней заорала она.

К моему удивлению, здоровый поднял руку и с маху отвесил ей тяжёлую оплеуху, такую сильную, что девка села на задницу и замолчала в недоумении. А здоровый шагнул к нам, нагибаясь к окну:

— Вы её где подобрали?

— С километр отсюда. Если поедешь, то сразу увидишь, там «Геленд» расстрелянный, — ответил я.

— С пацанами что случилось? Видели?

— Убили их, — пожал я плечами. — Возле машины лежат.

Здоровый прикрыл глаза, вздохнул, словно старясь успокоиться и не сорваться, затем сказал, постучав по крыше «Форанера»:

— Нет к вам претензий, езжайте, куда собирались. Удачи.

После этого он отвернулся и пошёл к девке, сидящей на дороге, держащейся за щёку и ошеломлённо крутящей головой.

Валера Воропаев

6 апреля, пятница, вторая половина дня

Торговля шла, доходы росли, пацаны Самбиста гоняли в город бригадами из боевиков и грузчиков и привозили толковый товар отовсюду, в общем, дел было выше головы. Валера даже подумывал привлечь какого-то управляющего на своё место, потому что ощущал, что превращается в обычного директора рынка, что его никак не удовлетворяло, по крайней мере, самую неугомонную часть натуры.

Любаня уже не таскалась за ним хвостом, а действовала самостоятельно, успевая туда, куда не успевал он. Наблюдая за ней, Валера всё больше и больше поражался её циничной практичности и невероятной, какой-то агрессивной, даже скорее злобной, жадности. Сейчас, оказавшись при делах и власти одновременно, она словно пыталась нахапаться всего, чего ей не хватало во всей её предшествующей жизни, прошедшей сначала в рабочем посёлке на окраине небольшого украинского города, а потом в Москве, на обочине Ленинградского шоссе.

Он выделил ей чёрный «Геленд» с мигалками, который ребята притащили из одного рейда и вручили ему со смехом, как члену местного, мол, правительства. Однако самого Валеру полностью удовлетворял УАЗ, он даже находил какое-то удовольствие в езде на этой простенькой машине, словно в прошлой своей жизни навсегда объелся роскошью. Вместе с машиной он приставил к Любане двух своих бойцов из дезертиров, на всякий случай, в качестве водителей и охраны.

Сегодня суеты ещё прибавилось — в огромном сарае в дачном посёлке открыли точку, где начали торговать наркотой. Планировали давно, всё руки не доходили, но вчера Самбистовы орлы катались на какой-то фармацевтический склад и вместе с товаром притащили двух совершенно обдолбаных торчков, представив их знающими варщиками винта. Те заперлись на этом складе ещё в начале Катастрофы и с тех пор оттуда не выходили, словно решив победить наркотики, уничтожив их путём употребления.

Кто-то предложил проверить их знания, заставив приготовить несколько кубов. А затем нашли и знающего потребителя — Окуня, немолодого бандюгу, так и не поднявшегося над ролью обычного быка из-за глупости, алкоголизма и пристрастия к этому самому винту. Тот поставился двумя «квадратами» и оценил творение торчков на «отлично» по шкале из любого количества баллов.

Оборудование для винтоварни нашли среди своих трофеев и сегодня с утра её запустили в действие в домике рядом с сараем. А в сарае наставили старых коек, которые готовы были предоставлять тем, кто решит зависнуть прямо у точки продажи. Торговали не только винтом, кстати. Было у них чуть не сто килограммов «хмурого», была и трава мешками, и «колёса» с аптечных складов. Самбистовы точно знали, какие объекты и каких людей теперь следовало бомбить. Едва успели развесить объявления, как в сарай потянулись первые покупатели. И Валера решил, что с этим своим проектом он тоже не прогадал.

Любаня с утра ездила ему по мозгам дорожным катком, уговаривая снова послать людей за девками в «Центры спасения» — имеющихся четырёх подневольных проституток не хватало даже для обслуживания постоянных клиентов, в каких, например, превратились бывшие военные-тыловики, пристроившиеся к оружейной торговле. Те целый день пили, к вечеру закатывались сначала в ресторан, а потом в сауну, куда и заказывали девиц. Но Валере самому заниматься было этим недосуг, да и западло, и людей он ей выделить никак не мог, дел хватало. А проект с обменом двух наливников на захваченных чеченцами баб и генераторы рассыпался карточным домиком — личный состав договаривающейся стороны сократился до одного человека, прикатившего на велосипеде, после того, как те умудрились напороться на военный опорный пункт.

Носясь по всем подчинённым территориям, Валера заметил, как чеченец, которого звали Хамзатом, купил у какой-то заезжей компании, экипированной как спецназ, новенький серебристый «паджерик». Ну купил и купил, дай Аллах ему здоровья или не давай — невелика разница. Второй раз Валера увидел его возле машины на нефтебазе, когда сам командовал работягами, ставящими щит для объявлений. Тут к нему подскочила Любаня, жарко зашептав:

— Валерик, там у чеха золота куча, прикинь?

— И чего? — не понял Валера.

— А чего нам с того чечена, а? — загорячилась она. — С бабами подвел, товар не привёз, а, Валерик?

— Ты чего хочешь? — спросил он у неё конкретно, вглядываясь в странно блестящие, словно от лихорадки, глаза.

— Валерик, ну шо ты как маленький? — удивилась она. — Так уедет, и всё. А там золота…

— Слышь ты, маруда, — прервал он её. — Ещё услышу подобное — грохну. Поняла?

— Та ладно! — вроде не поверив, отмахнулась она. — Нам шо с него?

— Он тут клиент, понятно? Сделаешь что — молись. Завалю, — коротко ответил он и отошёл в сторону.

Любаня потопталась растерянно, а затем, словно осенённая идеей, куда-то побежала. Валера о ней сразу забыл, дел хватало, хоть и выматерился сквозь зубы. Она вообще в последние дни стала его напрягать глубокой внутренней мерзостью, и её ночная услужливость компенсировала это всё меньше и меньше.